Раньше я оценивал работу и жизнь в формате набора фактов. Купил квартиру, запустил проект, пробежал 10 километров. И всё это только за утро.

Эти факты редко радовали. Даже если со стороны говорили «как здорово ты сделал!», я благодарил и грустил одновременно.

А иногда радовался тому, что другие не замечали или что мне самому год назад показалось бы ерундой.
Хотелось разобраться в этом. Я пошёл к терапевту. И мы разобрались.

Оказалось, что для меня достижение не имеет смысл само по себе. Оно важно только когда сочетается с моими ценностями. А результаты — это не набор фактов, а изменения, которые произошли со мной в процессе работы над ними. И чаще всего эти изменения сопровождаются ошибками.

Поэтому покупка квартиры — просто приятный факт. А маленькое улучшение уровня английского — важное достижение. Потому что для покупки квартиры я просто продал старую и взял ипотеку. А для английского я свернул горы, и это было трудно, стыдно и больно.

Мы часто совершаем титаническую внутреннюю работу, которая не видна снаружи и не даёт значимых результатов прямо сейчас. В такие моменты мы наиболее ранимы и грустны, а окружающие видят только наши низкие результаты и факапы.

Победа или проигрыш не так значимы, как то, кем мы стали в процессе их достижения и то, что мы будем делать потом.

Любите себя, когда косячите. И тех, кто косячит рядом с вами. Возможно прямо сейчас они борются с адом внутри и побеждают.

Человек я нелюдимый: опасаюсь больших компаний, некомфортно чувствую себя в личном общении, восемь часов в неделю бегаю один по лесу как сыч. Коллега шутит, что я медленно двигаюсь в сторону монастыря. При этом вся моя работа связана с общением, я люблю слушать чужие истории, ценю людей и неформальные связи.

Это внутреннее противоречие изнашивает эмоционально. Хотя иногда я нахожу способы противоречие усмирить.

Например, подкаст «Люди Miro», где я два часа разговариваю с человеком один на один в небольшом помещении. В обычной жизни, в трезвом состоянии, для меня это невозможно. Но мне интересно слушать других, поэтому я использую жёсткий и понятный формат интервью: я спрашиваю, а ты отвечаешь, у нас есть только два часа. Роли понятны, ожидания очевидны — работает отлично. И даже при этом посередине записи подкаста я всегда делаю вид, что мне надо сходить в туалет — хотя на самом деле, мне просто надо выдохнуть и немного прийти в себя.

Приём «сходить в туалет» — великий!

Тоже самое с мероприятиями. Мне интересно спродюсировать общение и взаимодействие людей, но почти никогда неинтересно участвовать в этом самому.Я часто сливаюсь на финальном этапе, когда мероприятие уже идёт: мне здорово уже от того, что это заработало, а люди думают, что я сноб и говно, раз так быстро ушёл.

Стал разбираться в себе и понял, что все трудности — из-за завышенных ожиданий. С одной стороны, я боюсь обидеть человека в беседе, дать ему почувствовать себя неинтересным. Эта излишняя тактичность заставляет слушать людей даже тогда, когда у меня уже нет сил их слушать. В итоге, я теряю запал и унываю, а собеседник это чувствует и унывает тоже.

С другой стороны, я боюсь не оправдать чужих ожиданий. Кажется, что я обязан быть классным, весёлым и интересным собеседником. Замолчал на минуту, потерял нить разговора — и вот ты уже унылый корешок.
Откуда эти ожидания? Реально ли люди ждут от меня веселья? Конечно, нет. По крайней мере, я никогда никого об этом не спрашивал.

Вероятно, поэтому большинство моих друзей — классные рассказчики и болтуны, а мой любимый формат прокрастинации — подкасты. Мне комфортно слушать других и молчать, а им комфортно рассказывать и ни о чём меня не спрашивать.

Думаю, что в прошлой жизни я был мочкой уха странствующего монаха. И по-прежнему оставляю за собой право на неудачу, путешествия и молчание.

Всю жизнь мне приходится подшивать новые брюки, потому что я слишком короток их для стандартной длины.

Сегодня меряю в Uniqlo штаны, а они сидят идеально, ничего не надо подрезать! Читаю этикетку, а там — «Мужские брюки из фланели до щиколоток». До щиколоток!

Короче, там где у вас щиколотки, у меня уже пальцы. Зато я нашёл свою идеальную эсочку.

В школе я либо побеждал на олимпиадах, либо косячил по-крупному.

Например, мне удалось почти одновременно съездить на президентскую ёлку в Кремль как умнику и сходить «на ковёр» в администрацию города как хулигану, который с друганами пил пиво в театре.

Хорошо, что администрации президента и города Нытва не обменивались друг с другом новостями, иначе не видать мне Москвы. А в неё я тогда поехал впервые. Было мне лет 13.

«Кремлёвская ёлка» звучала круто. Пацаны, с которыми мы пили пиво в театре, давали ценные указания перед поездкой: «Сфоткай президента», «Привези шампанского» и «Чё как лох?!».

В Москву мы ехали на поезде, с ещё пятью умниками. Они оказались действительно умными — были победителями российских олимпиад по математике, химии и физике. Я же выиграл олимпиаду по литературе, носил серёжку в ухе и курил. Короче, на их фоне выглядел Штирлицем, но уже после разоблачения: понятно, что вот этот — не наш, не понятно, почему он до сих пор жив.

Жили мы в гостинице «Россия», где в одноместном номере я мог курить, лежать в кровати, пить пиво и смотреть телевизор одновременно — небывалая роскошь для парня, который живёт в городе с населением 20 тыс человек и каждое зимнее утро ходит в школу по замёрзшему пруду, стараясь не попасть в рыбацкие лунки.

Открывала ёлку тогдашняя жена президента. Я сидел важный, в костюме, очень далеко от сцены. Сделал фотографию на память: там огромная сцена и маленькая точка по центру.

После концерта был ужин в зале на несколько тысяч персон. За несколько дней до него нас учили пользоваться столовыми приборами. Это когда перед тобой лежат пять разных вилок и нужно правильной ткнуть в салат, а они все одинаковые и никакого намёка не верную вилку нет. С другой стороны от тарелки лежат ножи — и с ними всё ещё более непонятно, потому что их тоже пять, но зачем есть ножом салат?

В итоге, я ел все блюда одной вилкой: девочка справа от меня всё это время презрительно фыркала, а парень слева оказался таким же классным как я — мы с ним потом пили коньяк, гуляли по Красной площади и катались ночью на метро.

Вернулся в Нытву я как победитель. Рассказывал пацанам, как здоровался за руку с президентом (конечно, нет), целовался с москвичками (конечно, нет), пил коньяк в кремлёвском туалете (вот тут не соврал!). А на следующий день нас вызвали в администрацию города за тот случай с театром, ну вы знаете.

Так быстро закончился мой московский триумф. Больше в Кремле я не был. А ведь были для этого все предпосылки, даже с первой леди сфотографировался (конечно, нет).

Стиль жизни: старая резиновая покрышка.

Большую часть жизни лежишь в грязи, потом тебя подбирает хозяйственная женщина — и вот теперь ты изящный лебедь на её придомовой клумбе.